Тому, кого это касается.

***
Моей бы ангельской державушке -
Два чистых ангельских крыла;
Но если был бы хуй у бабушки,
Она бы дедушкой была.
***
Сильна Россия чудесами
И не устала их плести:
Здесь выбирают овцы сами
Себе волков себя пасти.
***
Благословен печальный труд
Российской мысли, что хлопочет,
Чтоб оживить цветущий труп,
Который этого не хочет.
***
Живя в загадочной отчизне,
из ночи в день десятки лет
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.
***
В нашей жизни есть кулисы,
а за ними - свой мирок,
там общественные крысы
жрут общественный пирог.
***
Должно быть, очень плохо я воспитан,
что, грубо нарушая все приличия,
не вижу в русском рабстве неумытом
ни избранности признак, ни величия.
***
Рождаясь только в юных, он меж ними
скитается, скрываем и любим;
в России дух свободы анонимен
и только потому неистребим.

дальше сами найдете, если захотите.

ИЗВАЯНИЕ

Он должен был присматривать круглый год
за садом. У старика были синие глаза, хрупкое
тело, бесцветные волосы.

По утрам он стриг газоны специальной машиной.
Ее тарахтенье и запах травы наполняли пустые
спальни, гостиную и затаившиеся коридоры.

Иногда он надолго замирал, опершись на грабли,
там, где его это заставало. Он знал каждую
лазейку в хмуром саду и знал, что иногда
путь вдоль живой изгороди - длинней иного
путешествия.

Дожди и луна катились по его плечам, точно
хрупкие годы; старение высоких сосен и смерть
барвинков* ни разу не вывели его из оцепенения.

В саду он жил, как живут статуи. Он был
в саду, просто был, и ничего больше.

Элисео Диего, Книга удивлений

*Барвинок - род стелющихся полукустарников или многолетних трав.

Прощения

Я уже так стар,
умерло столько людей, которых я обидел.
И я не могу их встретить
и попросить прощенья.
Я могу сделать только одно —
встать на колени перед первым попавшимся нищим
и облобызать ему руку.
Нет, добрым я не был,
и мог бы я быть много лучше.
Должно быть, я слеплен из глины,
которую плохо размяли.
У стольких людей мне бы надо прощенья просить!
Но все они умерли.
У кого же просить мне прощенья?
У этого нищего?
Неужели в Испании,
да и во всем мире,
не остался хотя бы один человек,
который мог бы простить меня?
Память моя понемногу уходит.
Я забываю слова.
Я не могу их припомнить.
Я их теряю, теряю, теряю...
Но я хочу, чтоб последнее слово,
самое нужное, самое цепкое слово,
которое вспомнится мне перед смертью,
было — «Простите».

Перевод В. Столбова

понравилось - 'должно быть, я слеплен из глины, которую плохо размяли'