(no subject)
Oct. 8th, 2011 09:11 amИЗВАЯНИЕ
Он должен был присматривать круглый год
за садом. У старика были синие глаза, хрупкое
тело, бесцветные волосы.
По утрам он стриг газоны специальной машиной.
Ее тарахтенье и запах травы наполняли пустые
спальни, гостиную и затаившиеся коридоры.
Иногда он надолго замирал, опершись на грабли,
там, где его это заставало. Он знал каждую
лазейку в хмуром саду и знал, что иногда
путь вдоль живой изгороди - длинней иного
путешествия.
Дожди и луна катились по его плечам, точно
хрупкие годы; старение высоких сосен и смерть
барвинков* ни разу не вывели его из оцепенения.
В саду он жил, как живут статуи. Он был
в саду, просто был, и ничего больше.
Элисео Диего, Книга удивлений
*Барвинок - род стелющихся полукустарников или многолетних трав.
Он должен был присматривать круглый год
за садом. У старика были синие глаза, хрупкое
тело, бесцветные волосы.
По утрам он стриг газоны специальной машиной.
Ее тарахтенье и запах травы наполняли пустые
спальни, гостиную и затаившиеся коридоры.
Иногда он надолго замирал, опершись на грабли,
там, где его это заставало. Он знал каждую
лазейку в хмуром саду и знал, что иногда
путь вдоль живой изгороди - длинней иного
путешествия.
Дожди и луна катились по его плечам, точно
хрупкие годы; старение высоких сосен и смерть
барвинков* ни разу не вывели его из оцепенения.
В саду он жил, как живут статуи. Он был
в саду, просто был, и ничего больше.
Элисео Диего, Книга удивлений
*Барвинок - род стелющихся полукустарников или многолетних трав.